В очередной раз театральную – да и не только театральную – общественность взорвал шумный скандал. Бухгалтер «Гоголь-центра» дала признательные показания.
В общем, за последние годы театр нашей родины, традиционно великий и могучий, раздирают отвратительные дрязги, в стиле одесского Привоза, и мы к этому стали, к стыду своему, привыкать. То Райкин-младший ляпнет какую-то дикую чушь, то некий директор театра «Ленком», не к ночи будь помянут, проедет на роскошном джипе строго по пешеходной зоне, а вставшего на его пути активиста с камерой – едва не принимается душить.
То вот «Гоголь-центр» рвет, как метановый реактор.
И всякий раз в обществе наблюдается движение в стиле «стенка на стенку» – с одной стороны правоохранители, зрители и прочие простые смертные, те самые «мы», а с другой – «они». Они – это талантливые, с хорошими лицами, утонченные, живущие на несколько государств, богатые, обвешанные орденами отечества так, как иному генералу Второй мировой не снилось, творческие интеллигенты.
Знаете, я не следователь и не юрист, и не знаю, крала ли несвятая троица – Итин, Малобродский и Серебренников – денежки, выделенные государством, или не крала, это в любом случае скажут следствие и суд. Я даже не театровед и ума не приложу, имеют постановки Кира Семеныча отношение к высокому искусству или не имеют.
Лично у меня все известные творения этого светоча вызывает тошноту. Но, знаете ли, мир многообразен, и существует целый ряд вещей, способных вызвать рвотный рефлекс у обывателя типа вашего покорного слуги, а вот у других людей, предположим, более тонких, порождающий лишь химически чистый восторг.
Однако во всем есть элементы объективной реальности, которые и мне дано оценить. Посему, когда молодой человек «с Ростова-папы» нежданно получает в свое полное распоряжение прекрасный, с давними традициями, московский театр, и в одночасье изгоняет оттуда служивших там хороших актеров, бестрепетно, как проштрафившуюся обслугу – я оцениваю это как подлость. Когда этот самый театр вдруг теряет имя и приобретает дурацкую кличку, как, прости Господи, ночной клуб, я оцениваю это, как пошлость. Хоть и это все тоже, пожалуй, субъективно.
Но что особенно злит? А то, что стоит хоть одного из них как-то задеть, ну, например, взять и спросить, куда, уважаемый творческий интеллигент, подевались деньги, выделенные вам государством? Так они всей, простите, кодлой немедля бегут подписывать «открытые письма». Учитывая, что все они до единого созрели в чреве СССР, генерация этих посланий и их подписание – дело ими излюбленное, давно налаженное. И, знаете, такая приятная ностальгия охватывает, когда видишь подобное творчество! Ощущение, что дверь подъезда толкнешь, а на улице плещутся красные флаги, из репродукторов летит голос Леонида Ильича, а в магазинах – водка «Столичная» по 3 рубля 12 копеек.
Вот тут недавно закаленные, потрепанные штормами советские гиганты эпистолярного жанра, по совместительству актеры, режиссеры и прочая, подписали петицию за освобождение г-на Малобродского, задержанного в связи с предполагаемыми махинациями в «Гоголь-центре». Стоит глянуть на список активистов! До боли все знакомые! Полный набор самых светлых лиц, какие только просияли на одной шестой — в Союзе нерушимом! Ахеджакова, сыгравшая когда-то у Рязанова аутентичную страшилу из мещанской преисподней и с тех пор помышляющая исключительно однообразной политической клоунадой. Басилашвили, древний, как грузинские горы, кумир неизбалованных советской людей, ныне же наводящий на грустные мысли о беззащитности человеческой нервной ткани перед непобедимым временем! Бардин! Гозман! Амнуэль! Асс!
Смертельно надоевшая своим хамством и менторством краснознаменная Одесса, взявшая на себя функции местного идеологического отдела Вашингтонского обкома! Эти ополоумевшие роботы, готовые ставить свои закорючки под любой чушью, лишь бы она была лихой и фрондерской! И делают они так чуть ли не полвека! Да им износа нет, этим людям!
Мы их никогда не поймем, а они – нас.
— Как не стыдно врать!
Они:
— Это не вранье, это фантазия, на которую имеет право только истинно творческий человек, и вообще не надо его ни о чем спрашивать, вы ему мешаете творить!
Мы:
— Как можно воровать?
Они:
— Ничего удивительного в том, что вознаграждение интеллигентного человека должно быть больше, чем у фрезеровщика, и понять, каков его размер, может только интеллигентный человек, то есть он сам!
В общем, трудно избежать констатации – театр наш тяжко болен. Все эти выходки, это бесконечное фрондерство, хамство и воровство успели и впрямь поднадоесть. Всецело находящийся на балансе государства, русский театр отдан типичной мафии – это отпрыски советских творческих династий, орденоносцев и брежневских лауреатов с кукишем в кармане, или выдвиженцы перестроечного времени, правильные люди, те, кого в фильме «Крестный отец» называли pezzonovante, «большая шишка».
Они от века сидели на полном государственном довольствии, поскольку отечественная система театров было целиком создана еще Сталиным и дошла до наших дней с минимальными изменениями. Театр, по сути – заповедник, резервация, нуждающаяся в ревизии.
Эй, господа тонкой душевной организации, видите ли, в мире есть огромное множество тем, почему у вас подчас нет ничего, кроме освещения всевозможных аспектов однополой любви? Мы в театр ходим не для того, чтобы проходить сеанс пропаганды мужеложства!
Эй, государство имеет полное право следить за каждой копейкой выделенных вам денег!
Эй, вы, девяностые закончились!
