Информационные кампании набирают всё больший оборот в стремительно меняющемся мире. Возникнув в период Первой Мировой войны, современная пропаганда развивалась по тем векторам, которая диктовала эпоха. В целом, во всех регионах планеты, её основой всегда становился «шкурный» компонент, зачастую на фоне этнических и конфессиональных вопросов, если речь шла о проблемном, с этой точки зрения, регионе.
Еще десять лет назад мы видели такие же методы, что и во времена наших прадедов. А главное, в ходу были те же самые инструменты — листовки, точечное воздействие и формирование локальных центров влияния. Интернет, в его устоявшемся формате, еще не приобрел ту агитационную мощь, которая придёт следом.
По сути, события, последовавшие за свержением Саддама Хусейна, та самая череда цветных революций, прокатившихся по странам СНГ, стали последней волной переворотов (и попыток их проведения), где тараном являлась пропаганда старого формата. Зародилась эта волна на Украине в 2004, где под рёв толпы были продавлены нужные Западу итоги голосования. Второй акт мы наблюдали в следующем году в Грузии, где из пустоты возник Саакашвили, быстро мутировавший в абсолютного диктатора. Затем — Киргизия, где в 2005 оппозиции удалось скинуть легитимное правительство.
Когда в марте 2006 в Белоруссии удалось поднять 40-тысячную толпу, казалось, что и здесь всё пройдет, как по маслу. Но неожиданно последовал провал, о который и разбилась столь успешная волна проамериканского переформатирования. Старые методы доказали свою надежность в кризисных регионах, однако они оказались бесполезными в тех странах, где абсолютное большинство сознательно сделало выбор в пользу стабильности и поступательного развития.
Срочно понадобились новые, куда более эффективные инструменты. И не случайно, что именно в этот период начинается быстрое развитие социальных сетей, от «фейсбука» и «твиттера» до российского «контакта». На их развитие были брошены колоссальные потоки наличности, причем ключевым аспектом стала именно их раскрутка в тех регионах, статус которых однозначно не устраивал Вашингтон.
В самих социальных сетях была выстроена целая схема по интеграции политизированных сообществ и протестной повестки в общую развлекательную тематику. Идеальной должна была стать модель, в которой наиболее рейтинговые и, казалось бы, аполитичные группы, должны быть готовы к тому, чтобы «по щелчку» включиться в мобилизационную кампанию, способную опрокинуть правящий режим.
У нас это проявилось, в том числе, на примере постов Дурова, а также в рамках целого ряда крайне популярных «пабликов», как правило, юмористического или футбольного характера, где очень быстро возникли две сквозных, но регулярных темы. Первой стало фоновое разжигание межнациональной розни, весьма эффективное в российских реалиях. Второй — оскорбительные и довольно частые оскорбления в адрес Ислама, подчас переходящие в разряд интернет-мемов.
Иными словами, была выбрана безошибочная стратегия — регулярно поливать бензином поле русского национализма и, одновременно с этим, вырабатывать у российских мусульман иллюзию тотального неуважения к их религии. При этом следует отметить, что даже самые омерзительные призывы никоим образом не блокировались, идеальным образом сея ненависть в обе стороны. Что касается наиболее ярых агитаторов, то чем большим становилось их количество, тем чаще их страницы напоминали штампованные «фейки».
При этом ближневосточный сегмент уже зарубежных социальных сетей был четко ориентирован на две разнонаправленных тематики — идею вестернизации и доктрину самого крайнего исламского фундаментализма. То, что оба направления имели единый центр, видно хотя бы по тому, как пресекалась критика в адрес идейных конкурентов.
Это же явление затем проявилось и в России. Примерно с осени 2010 года политизация «контакта» резко усиливается и в то же время возникает удивительная любовь между нацистами и либералами, набирающими популярность уже в совершенно новой, рассчитанной на огромную аудиторию, цифровой среде. А уже в декабре инновационная, глубокая и хорошо выстроенная система протестного детонатора начинает свои испытания.
11 декабря в Москве происходят события, известные как «Манежка», когда, в ответ на жестокое убийство русского парня кавказцем, в центре города моментально собирается огромная толпа националистов и футбольных фанатов. Несмотря на то, что их требования были адекватными и справедливыми, а сама акция закончилась куда спокойнее, чем это могло быть, важен сам факт столь оперативного и массового сбора, который регулировался именно через «контакт».
А ровно через неделю, с разницей всего в один день, аналогичные испытания проходят в Беларуси и в Тунисе. В первом случае посредством «твиттера» удается собрать около 60 тысяч человек, которые пытаются штурмовать правительственные здания. Во втором — массовые волнения, вызванные реакцией на самосожжение мелкого торговца, становятся началом грандиозной «Арабской весны», прокатившейся по всему региону, ломая стоявшие десятилетиями режимы.
В итоге, то, что не удалось Аль-Каиде, удалось «твиттеру» и «фейсбуку». Стабильные светские режимы были сметены, а регион превратился в полосу тотального хаоса, которая упиралась в железобетонную стену «заливных» монархий. Причем последние получили значительную свободу действий, удачно подавив протестное восстание на Бахрейне, и приведя к власти в Египте абсолютно отмороженного, но рукопожатного для Запада, исламиста.
Разумеется, Манежка и Минск не являлись самоцелью. Это была всего лишь тренировка. А вот то, во что превратился Ближний Восток — было даже не тактическим, а колоссальным стратегическим успехом для Штатов, которым удалось не только избавиться от «альтернативных» режимов, но и подставить Европу, которая с этого момента утратила какую либо защиту от бесконечного нелегального потока. Однако не всё вышло идеально...
2011-й планировался как год триумфа всего проекта, который уже затем намеревался вернуться в Россию, уже не в рамках черновика, а как мощнейший удар, сокрушающий страну. Но именно тогда и начались проблемы. Потому что в той же Сирии произошел сбой. Асад обязательно должен был отправиться вслед за Каддафи, и на Западе на Дамаск даже не обращали внимания, полагая, что Башар обречен.
Но в итоге Сирия устояла, пусть и с огромными человеческими и территориальными (хотя и временными) потерями. Разумеется, смириться с этим было нельзя. Страна, которая выдержала волну «арабской весны», превратилась в крайне опасный компас для каждого, кто постепенно начинал осознавать: лучше нигде не будет, а вот хуже — запросто. С этого момента Асад стал злейшим врагом Штатов, хотя его поддержка с российской стороны поначалу не вызывала тревоги, ведь России скоро не должно было существовать. Уже за месяц до парламентских выборов началась мощнейшая кампания. Выборы уже были объявлены нелигитимными, и главной задачей стала мобилизация всех оппозиционных сил в единый котел, который сможет взорваться и подорвать всю страну.
Однако, как только выборы состоялись и была дана отмашка «сносите», стало ясно, что само представление американцев о протестном потенциале в России оказалось абсолютно ложным. Были допущены три фатальных ошибки. Первой стала совершенно идиотская попытка проецировать «арабскую улицу» на московскую. Иными словами, демонизируя русских и выставляя их варварами посредством СМИ, американцы попали в свою же идеологическую ловушку.
Второй ошибкой стала неверная оценка результатов «Манежки». Тот фактор, что футбольные фанаты готовы мобилизоваться лишь тогда, когда «бьют своих», был проигнорирован, и несмотря на масштабную агитацию, подавляющее и наиболее активное «фанатское» большинство практически с самого начала заявило о нейтралитете.
Ну, а третьим, и самым главным фактором, стало полное непонимание самой природы «креативного класса». Либералы и революционеры готовы круглые сутки идти на баррикады и штурмовать Кремль. Вот только готовы они это делать лишь в сети. В реальности единственное, на что они способны — это разрешенный митинг со смешными плакатиками. Рисковать не то, что жизнью, но даже айфоном они не согласны.
Собственно этим и ограничилось то, что должно было стать «русской весной», пусть и запущенной авансом еще в декабре. Одновременно с этим в Сирии начался процесс консолидации вокруг Дамаска всех адекватных сил, в том числе тех, кто на первом этапе поддержал попытку снести правящий режим.
Следующие два года значительно нивелировали успех, достигнутый в рамках информационных войн 2010-2011 годов. Российская оппозиция своей клоунадой и трусостью вызвала тотальное отторжение даже у протестного электората, а на Ближнем Востоке началась обратная реакция. Так, в Египте власть вернулась военным, а эпоха исламиста Мурси запомнилась народу, как жуткая коррупционная пьеса.
Другое дело, что регион был дестабилизирован на достаточном уровне для того, чтобы готовить на этом поле дальнейшие шаги по его реконструкции уже в нужном американцам формате. Тем более, что социальные сети всё больше стали орудием боевиков. На этом направлении система уже приобрела автономный фундамент для последующего развития. Со стороны Штатов достаточно было лишь корректировать курс и манипулировать инструментами блокировки.
С технической точки зрения, необходимой стала работа лишь по двум направлениям. Во-первых, следовало изменить структуру множества приложений для того, чтобы те страны, против которых они будут использованы, уже никак не могли на них повлиять в критической ситуации. Действия Дурова в отношении «контакта» идеально ложатся на эту стратегию. А во-вторых начались работы по созданию инструментов, которым даже не нужен интернет (ведь в самом крайнем случае его всегда можно отключить). И сегодня они уже есть, и совсем недавно, во время протестов в Гонконге, даже были опробованы на деле. Что касается самих протестов, то они стали частью уже новой волны последних двух лет.
Другой её центр — снова на Ближнем Востоке, в Ираке, Ливии, Сирии, где государства находятся в стадии распада, зато все воюющие стороны могут в любой момент «обматерить» друг друга в фейсбуке. Потенциал «информационного взрыва» в регионе так же отнюдь не исчерпан. Так, Алжир, счастливо избежавший «арабской весны», в недалеком будущем могут получить её вдогонку с опозданием в 5 лет.
Но ключевой фактор — это опять же Россия. Только на этот раз её решили продавить через Украину. Вне всякого сомнений, последний украинский майдан оказался вершиной пропагандистских технологий, причем, в отличие от того же Египта, никакой обратной реакции нет и в помине. Разрушить страну, потерять Крым и Юго-Восток, с головой окунуться в нищету, но всё так же поддерживать тех, ко всему этому подтолкнул, а потом сказал «выбирайтесь сами»... Тут в самом деле нужно быть альтернативно одаренным.
В Москве подобное не прокатит — во всяком случае, на любых идеалистических лозунгах. Испытывая информационные методы в рамках их подготовки против России, Штаты создали слишком много живых примеров того, к чему приводит эксперименты по слому режима, будь он хоть тысячу раз коррумпированным и неэффективным. И пытаясь резать со стороны Киева, американцы своими последствиями лишь сыграли нам на руку.
Но именно поэтому все новые разработки против нашей страны уже не будут опираться на красивые либеральные лозунги. Будут продавливать именно проблемы в экономике и в национальной политике. Именно там каждый камешек будут взращивать до размера булыжника, которым можно обстреливать не такие уж и прочные стены российской государственности. А полностью вышедшие из-под контроля социальные сети, количество которых возрастает на глазах (достаточно вспомнить тот же самый «телеграмм», ставший раем для террористов всех мастей) доделают дело до конца. Уже не в рамках «попробуем лучше», а исключительно под лозунги «хуже уже точно не будет». И кое-кто в правительстве даёт для этого пищу каждый день.
Николай Севостьянов
